Неточные совпадения
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал
рыбу и спаржу к обеду и в 12 часов был уже у Дюссо, где ему нужно было быть у троих, как на его счастье, стоявших в одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы его непременно
привезти обедать.
Вчера
привезли свежей и отличной
рыбы, похожей на форель, и огромной. Одной стало на тридцать человек, и десятка три пронсов (раков, вроде шримсов, только большего размера), превкусных. Погода как летняя, в полдень 17 градусов в тени, но по ночам холодно.
Ликейцы обещали
привезти быков,
рыбы, зелени за деньги и уехали.
В сумерки мы простились с хозяевами и с музыкой воротились домой. Вслед за нами приехали чиновники узнать, довольны ли мы, и
привезли гостинцы. Какое наказание с этими гостинцами! побросать ящики в воду неловко: японцы увидят, скажут, что пренебрегаем подарками, беречь — места нет. Для большой
рыбы также сделаны ящики, для конфект особо, для сладкого хлеба опять особо. Я сберег несколько миньятюрных подставок; если довезу, то увидите образчик терпения и в то же время мелочности.
Прежде всего они спросили, «какие мы варвары, северные или южные?» А мы им написали, чтоб они
привезли нам кур, зелени,
рыбы, а у нас взяли бы деньги за это, или же ром, полотно и тому подобные предметы. Старик взял эту записку, надулся, как петух, и, с комическою важностью, с амфазом, нараспев, начал декламировать написанное. Это отчасти напоминало мерное пение наших нищих о Лазаре. Потом, прочитав, старик написал по-китайски в ответ, что «почтенных кур у них нет». А неправда: наши видели кур.
Сегодня
привезли нам десятка два
рыб, четыре бочонка воды, да старик вынул из-за пазухи сверток бумаги с сушеными трепангами (род морских слизняков с шишками).
Сегодня суббота: по обыкновению,
привезли провизию и помешали опять служить всенощную. Кроме зелени всякого рода,
рыбы и гомаров
привезли, между прочим, маленького живого оленя или лань, за неимением свиней; говорят, что больше нет; остались поросята, но те нужны для приплода.
Зачем употреблять вам все руки на возделывание риса? употребите их на добывание металлов, а рису вам
привезут с Зондских островов — и вы будете богаче…» — «Да, — прервал Кавадзи, вдруг подняв свои широкие веки, — хорошо, если б иностранцы возили
рыбу, стекло да рис и тому подобные необходимые предметы; а как они будут возить вон этакие часы, какие вы вчера подарили мне, на которые у нас глаза разбежались, так ведь японцы вам отдадут последнее…» А ему подарили прекрасные столовые астрономические часы, где кроме обыкновенного циферблата обозначены перемены луны и вставлены два термометра.
На следующий день, 2 сентября, была назначена дневка. Любители ловить
рыбу ходили на реку. Они поймали три кеты, одну горбушу и двух бычков-подкаменщиков с пестрой окраской и оранжевой каймой на темно-оливковом спинном плавнике. Остальные люди
приводили в порядок одежду и чистили оружие.
С перевала тропа
привела прямо к той фанзе, где оставались люди и лошади. Казаки соскучились и были чрезвычайно рады нашему возвращению. За это время они убили изюбра и наловили много
рыбы.
— Эту лошадь — завтра в деревню. Вчера на Конной у Илюшина взял за сорок рублей киргизку… Добрая. Четыре года. Износу ей не будет… На той неделе обоз с
рыбой из-за Волги пришел. Ну, барышники у них лошадей укупили, а с нас вдвое берут. Зато в долг. Каждый понедельник трешку плати. Легко разве? Так все извозчики обзаводятся. Сибиряки
привезут товар в Москву и половину лошадей распродадут…
Двор был застроен оптовыми лавками, где торговали сезонным товаром: весной — огурцами и зеленью, летом — ягодами, осенью — плодами, главным образом яблоками, а зимой — мороженой
рыбой и круглый год — живыми раками, которых
привозили с Оки и Волги, а главным образом с Дона, в огромных плетеных корзинах.
В ожидании завозни отец мой, особенно любивший
рыбу, поехал на рыбачьей лодке к прорезям и
привез целую связку нанизанных на лычко стерлядей, чтоб в Симбирске сварить из них уху.
Рассказы дворовых мальчишек, бегавших за нами толпою, о чудесном клеве
рыбы, которая берет везде, где ни закинь удочку,
привели меня в восхищение, и с этой минуты кончилось мое согласие с матерью в неприязненных чувствах к Багрову.
Удочка, дрожащий и ныряющий наплавок, согнутое от тяжести удилище,
рыба, трепещущая на лесе,
приводили меня при одном воспоминании в восторг, в самозабвение.
— Не на чем, государь! — отвечал Перстень. — Кабы знал я, что это тебя везут, я бы
привел с собою не сорок молодцов, а сотенки две; тогда не удрал бы от нас этот Скурлатыч; взяли б мы его живьем да при тебе бы вздернули. Впрочем, есть у нас, кажись, его стремянный; он же мне старый знакомый, а на безрыбье и рак
рыба. Эй, молодец, у тебя он, что ли?
У крыльца ожидал хозяина староста; старик занялся хозяйственными распоряжениями, молодая
привела в порядок свой наряд;
рыбу между тем сварили, изжарили на сковороде в сметане, а самых крупных окуней испекли в коже и чешуе, и всё это за ужином нашли очень вкусным.
Если же во время багренья для двора поймают
рыбы более, нежели нужно, то остальную запрещается несколько времени продавать, дабы ее не
привезли в Петербург прежде посланной от войска.
Из всего этого не следует заключать, что только в местах, мною исчисленных, должна клевать
рыба. Где есть вода, там она может плавать, следственно, и брать на удочку.
Рыба пользуется этой свободой, и нередко клев ее бывает так прихотлив, что
приводит в недоумение опытного рыбака.
Правда, бывает иногда клев, который может
привести а заблуждение неопытного рыбака, ибо беспрестанно какая-то
рыба утаскивает наплавок и беспрестанно промахи следуют один за другим; видя всякий раз, что конец червяка оторван, охотник сначала считает это шалостью ельцов или плотвы, хотя характер клева чисто окуневый.
Я скакал в город и
привозил Маше книги, газеты, конфекты, цветы, я вместе со Степаном ловил
рыбу, по целым часам бродя по шею в холодной воде под дождем, чтобы поймать налима и разнообразить наш стол; я униженно просил мужиков не шуметь, поил их водкой, подкупал, давал им разные обещания. И сколько я еще делал глупостей!
Вишь, староста приехал, да обоз с дровами, что ли, пришел, так он и пошел в трактир принимать; самый вредный человек и преалчный, никакой совести нет, чаю пары две выпьет с французской водкой как следует, да потребует бутылку белого,
рыбы, икры; как чрево выносит, небось седьмой десяток живет, да ведь что, матушка, какой неочестливый, и сына-то своего
приведет, и того угощай.
Иван Михайлович. Потом поедете вы к нему. Отец с матерью, как водится, не поедут. У него, должно быть, чай будет… так, знаешь, конфекты там, фрукты для барышень, ну, бульончик в чашечках,
рыба, что-нибудь на холостую ногу… Разумеется, шампанского там выпьете… Потом ко мне ужинать и провожать (от меня уедут). Поужинаем, выпьем за здоровье молодых. (Уж какая мадера! венгерское! еще отец из кампании
привез — сорок пять лет!)… Подвезут карету… уложат приданое… благословим, и поедут с богом за границу.
Опричь того,
привез Семен Ермолаич на уху свежей
рыбы и даже самовар с полным чайным прибором.
Рыбу из Саратова да из Черкасска каждый год по первопутице целыми обозами в монастырь
привозили.
Привезли из уезда в продком полторы тысячи пудов
рыбы, а соли не припасли.
— Надо беспременно разбудить Петра Федоровича, потому такая оказия, что и не
приведи Господи, он уж как порешит, назад ли в воду ее кинуть — грех бы, кажись, большой, или графу доложить, да за полицией пошлет; ты, Кузьма, да ты, Василий, стерегите находку, а я побегу… Рыбу-то в ведра из этого улова не кладите, потому несуразно у покойницы из-под боку, да на еду… — отдал он наскоро распоряжение и быстрыми шагами пошел по направлению к селу. Остальные рыбаки тоже побежали за ним.
Отец Маркел
привез в бочке весьма превеликую
рыбу, которую они только за помощью станового насилу отняли у жида, ожидавшего к себе благословенного цадика, и как только к нам оная
рыба была доставлена, то сейчас же поведено было прислужавшей у нас бабе Сидонии, щобы она спряла из овечьей волны крепкую шворку, и потом отец Маркел и мой родитель привязали ею налима под жабры и пустили его плавать в чистый ставок; а другой конец шворки привязали к надбережной вербе и сказали людям, чтобы сией
рыбы никто красть не осмеливался, ибо она уже посвяченная и «дожидается архиерея».